Пронзительная переписка заключенного российского олигарха
«Путинский режим предпочитает радикалов и наказывает умеренных, рассчитывая на то, что это воспрепятствует сопротивлению интеллектуалов. Но Путин ничего и никого не сможет сдержать. Более того, это нам придется самих себя сдерживать, чтобы в итоге не пойти по стопам радикалов», — так в апреле 2012 года писал Михаил Ходорковский, обращаясь к известному польскому диссиденту 1970-1980-х годов Адаму Михнику. Американский журнал New Republic публикует письма, которыми Михник и Ходорковский обменялись в 2012-2013 годах. (Цитаты на Inopressa — в переводе с английского текста на сайте издания. — Прим. ред.)
Темы писем — ситуация в России и прогнозы на будущее. Михник сравнивает Ходорковского со своим другом Вацлавом Гавелом: «Ваша неукротимость в тюрьме и во время судебного процесса, ваш отказ эмигрировать и капитулировать, система ценностей, которая ощущается в ваших статьях и интервью, — все это напоминает мне о жизни и труде Гавела».
Ходорковский затрагивает проблему демократического развития России. Он сетует: заявления, что русские не способны на демократическую самоорганизацию, исходят «не только от профессиональных русофобов», но и от «солидных представителей нашего собственного правительства». «Я полагаю, что наша нация имеет право на достойную жизнь. Увы, права как такового недостаточно — его надо добиться. Нужно «выйти из окопов». События зимы и лета 2011-2012 годов доказали, что в сегодняшней России есть люди, которые этого желают», — писал Ходорковский в августе 2012 года.
Ходорковский усматривает еще одну проблему: западная демократия «хромает», многие усомнились в универсальности демократической модели, ссылаясь на успехи Китая, Сингапура и других авторитарных режимов.
Публикацию венчает пространное открытое письмо, которое Михник написал Ходорковскому 26 января 2013 года. Польский автор, в том числе, ищет параллели и различия между Польшей и Россией в посткоммунистический период.
«Вы описали механизм продвижения политических кандидатов от разных партий, как правящей, так и оппозиционных, который предполагал договоренности с Кремлем», — пишет Михник. Его это озадачивает: «В Польше случаи взаимодействия бизнеса и политики осуждаются общественным мнением, они держатся в тайне, хотя и случаются тревожно-часто». «Это одна из главных ловушек на перекрестке парламентской демократии с рыночной экономикой», — добавляет Михник.
Михник отмечает, что «первая фаза войны Путина с олигархами» вызывала у него смешанные чувства. И только судьба Ходорковского и ЮКОСа заставила осознать, куда ведет политика Путина и его правительства. Михник согласен с мнением Ходорковского, что Путин — идеальная фигура лидера стагнации. «Вы также написали, что когда-то были похожи на него, но потом повзрослели», — обращается Михник к Ходорковскому. Он также проводит параллели с Польшей: Валенса был немного похож на Ельцина, а Путин — на Ярослава Качиньского: «Та же беспощадность, та же циничная способность к жестокости, то же властолюбие».
Михника тревожит подозрение, что путинизм — «способ приспособить китайскую модель к российским реалиям». Что если эта тенденция захлестнет значительную часть Европы и всей планеты? Путинская «суверенная демократия» означает, что Путин может сажать в тюрьму Ходорковского или Магнитского, и ни Брюссель, ни Гаага не вмешаются. Разве не о том же мечтает Берлускони? — вопрошает автор.
Михник дает оценку плану борьбы с коррупцией, который предложил Ходорковский. «Ваш проект симпатичен, разумен и реалистичен. Очень хорошо, что, в отличие от столь многих российских демократов, вы не пессимист. Напротив, вы упорно укрепляете надежду и указываете на свет в конце российского туннеля», — говорится в письме.
Михник особо подчеркивает, что, несмотря на тюремное заключение, Ходорковский не стал радикалом, не испытывает ни ненависти, ни презрения: «Потому-то ваши слова имеют такую силу».
Михник полагает: Ходорковский — «один из тех, кто меняет мир вместо того, чтобы к нему приспосабливаться». Польский поэт Збигнев Херберт призывал идти против течения, так как только мусор плывет по течению.
«В самые трудные моменты своей истории поляки повторяли: nil desperandum — не дай нам утратить надежду. И добавляли: дай нам сделать то, что мы должны сделать, и будь то, что будет», — заключает Михник.
Источник: The New Republic
Комментарии закрыты, но трэкбэки и Pingbacks открыты.