Большая советская энциклопедия (интернет-версии которой продолжают спокойно публиковаться) определяет цинизм следующим образом:
«В социальном плане явления цинизма имеют двоякий источник. Во-первых, это «цинизм силы», характерный для практики господствующих эксплуататорских групп, осуществляющих свою власть и своекорыстные цели откровенно аморальными методами (фашизм, культ насилия и т.д.). Во-вторых, это бунтарские настроения и действия (например, вандализм) социальных слоев, групп и индивидов, испытывающих на себе гнет несправедливости и бесправия, идеологическое и моральное лицемерие эксплуататорского класса, но не видящих выхода из своего положения и повергнутых в состояние духовной опустошенности».
Далее следует фраза о том, что коммунистическая мораль выступает против цинизма в любой форме.
Текущая политическая ситуация в России демонстрирует сколько угодно примеров «цинизма силы», и боюсь, что нынешняя «либеральная мораль» тоже скоро начнет выступать против цинизма во всех его проявлениях. Как историк культуры, я хотел бы в связи с этим поговорить о культурных функциях цинизма, которые парадоксальным образом объединяют позднесоветскую и постсоветскую культуру, позволяя нам увидеть связь между цинизмом властей и цинизмом протеста.